Пьеро и Коломбина
Семь лет назад я искала для новогоднего номера журнала «Крестьянка» красивые истории любви. Мне посоветовали: попроси Александра Снегирева рассказать об их отношениях с Ольгой Столповской, мол там не история – а фейерверк: она на одиннадцать лет старше его и все романтично, как каникулы в Венеции. И вот Саша с Ольгой говорят:
АЛЕКСАНДР: Мы познакомились на кастинге к Олиному фильму. За полгода до этого я прочитал сценарий и увидел в интернете её фотографию. Я сразу влюбился в неё. Актёр из меня тот ещё, но ради очного знакомства я отправился на кастинг. Не успел войти в комнату и открыть рот, как услышал:
– Извините, вы не подходите! Следующий!
Такого мне женщины в первую минуту знакомства никогда не говорили.
ОЛЬГА: Для роли он совсем не подходил. Нужен был азиатский парень, да ещё манерный. Я решила не морочить человеку голову. К тому же я видела, что он сильно смущен…
АЛЕКСАНДР: Но я дождался, когда пробы закончились, и предложил ей чай.
ОЛЬГА: Я его вообще не запомнила, была очень сосредоточена на поиске актеров для фильма. А потом, много позже, мне передали его сценарий. Я по работе много текстов читаю, и была готова пробежать страницу обычного безликого чтива. Но, начав, уже не могла остановиться, прочла до конца. И, отменив все запланированные дела, тут же назначила с ним встречу.
АЛЕКСАНДР: Это были наброски к первой книжке «Как мы бомбили Америку», за которую мне через два года дали «Дебют», а через четыре года книгу опубликовали. Ольга сказала мне в нашу первую встречу: «Магия художника в умении превратить простую бумагу в бесценный текст, который может стоить целое состояние и будет жить в веках. Что может быть удивительнее этого?»
ОЛЬГА : Когда мы решили пожениться, у нас не было ни желания, ни денег устраивать традиционную пушную свадьбу. Но он сделал мне потрясающий сюрприз: знал, что я очень люблю венецианский карнавал, и разыскал великолепные карнавальные костюмы Пьеро и Коломбины. В них мы и отправились в загс.
А потом они рассказали о том, как ждали ребенка, который родился с неизлечимым пороком сердца. Через три года мальчик умер, хотя врачи даже не предполагали, что он сможет прожить так долго – давали максимум год. Ваня так и не пошел, и не заговорил.
ОЛЬГА: Я думала, что сойду с ума. Или Саша сойдет с ума. Я думала, что эта трагедия разрушит нас. Несколько лет ничего не могла делать. Не встраивалась в нормальную жизнь. Но мы выкарабкались. Думаю, исключительно благодаря взаимной поддержке. Переехали жить за город. Саша в тот период написал книгу «Нефтяная Венера», в которой есть больной ребенок. И я, под его влиянием написала свою первую книгу «Куба Либре», работа над которой помогла мне вернуться к нормальной жизни.
Интервью с Сашей и Олей так и не вышло в печать: история оказалась не достаточно «оптимистичной» (демон позитивного мышления в тот год коснулся женских журналов). Но я новыми глазами перечитала «Нефтяную Венеру» – историю о жизни с сыном с синдромом Дауна и пороком сердца, которого тоже зовут Ваней, как и реального ребенка Снегирева и Столповской. Оптимистичной ее, конечно, тоже не назовешь, но и мрачной – язык не повернется. Герой романа, поначалу буквально ненавидящий своего ребенка за его неполноценность, в конце приходит к приятию всего случившегося: никто из нас не карамелька за щекой у вселенной, и одновременно – каждый дорог. Каким бы человек ни родился – повезло, что это случилось. Что была возможность дышать, пить, есть, увидеть смену времен года и погреться в лучах солнца.
Выхожу один я на дорогу
Новый роман «Призрачная дорога» незримо связан с той ранней книгой «Нефтяная Венера» «детским» вопросом. И в нем вымысел борется с документальностью. Два сюжета развиваются параллельно: главный герой – писатель, он сочиняет новый роман. И одновременно они с женой пытаются удочерить 5-летнюю девочку. Герой играет в демиурга: выдумывает людей и бесов, творит параллельную реальность, фантазирует о Наполеоновской армии, отступающей из разоренной Москвы. Он препарирует свой поход к сиротке в образе Деда Мороза («жизненный материал»), превращая эпизод в сырье для романа. Но в тексте присутствует также и героиня – жена, которую в тексте называют исключительно Кисонькой – проекция жены реальной. Кисонька не дает писателю уйти по «призрачной дороге» вымысла вслед за солдатами Наполеона и настойчиво возвращает к сегодняшней действительности, требует «рассказать правду».
«– Почему ты не написал, как мы познакомились с сироткой и зачем она нам вообще понадобилась? – спрашивает Кисонька после новогоднего визита. – Почему ты не написал, что мы много лет пытаемся завести ребенка и ничего не получается? Почему ты не написал, что мы ходим по разным врачам, сдаем анализы, я колю гормоны, и все без толку? Почему ты не написал, что сам постоянно меняешь мнение: то хочешь ребенка, то не хочешь?».
В тексте сквозь тюлевую ткань вымысла прорывается настоящее, искреннее, выстраданное, опыт реальной травмы, о которой Снегирев и Столповская с обезоруживающей открытостью рассказали в фильме «Год литературы»: они несколько лет безуспешно пытались стать родителями, усыновив ребенка. «Это попытка поделиться тем, чем на самом деле поделиться нельзя, — пишет в предисловии к «Призрачной дороге» критик Валерия Пустовая. – Снегирёв смог передать достоверность пережитого, не раскрывая действительно пережитого».
Самое парадоксальное, что впуская в текст столь сложную и болезненную тему, Снегирев смог создать не просто оптимистичную книгу, а откровенно смешную. В ряде эпизодов он достигает невероятных вершин сарказма, иронии, и одновременно – лиричности. В тексте искрится «чудесное, легкое, утоляющее, отпускающее с миром чувство игры» (слова критика Валерии Пустовой). Оказывается, так тоже можно: пережить что-то очень сложное, почти невыносимое, и сохранить в душе благодарность миру за то, что в нем есть жизнь, а в ней – есть вымысел.
Анна Бабяшкина
Рисунок Алёна Репкина
“Читаем Вместе”. Декабрь 2018
Источник: http://chitaem-