+7 (495) 789-35-91 - сеть магазинов
+7 (495) 648-17-68 - интернет-магазин

Элизабет Рудинеско: «Я сравниваю Фрейда с Шерлоком Холмсом»


Поделиться:

– В Вашей книге эпизодически отражена экзальтированность Фрейда, его ранимость, впечатлительность, склонность к обморокам. Неужели он действительно был таким?

– В молодости Фрейд принимал кокаин. Но он не был наркоманом, однако с помощью этого вещества он пытался избавиться от неврозов. Понимаете, Фрейд был сексуально-фрустированным человеком и, как следствие, очень экзальтированной личностью. Эта экзальтированность проявляется в его переписке с Вильгельмом Флиссом, его берлинским другом, генератором самых невероятных теорий сексуальности.

– Не дискредитирует ли учение Фрейда культуру в целом и литературу в частности? Ведь творчество и смысл литературных произведений можно трактовать, если очень постараться, как проявление комплексов, последствием сексуальных травм?

– Ну, это довольно примитивный подход. Когда читаешь написанные им тексты, там такого упрощенчества нет. В своей статье о «Братьях Карамазовых» он убедительно демонстрирует, что этот великий роман не «сводится» к личным проблемам Достоевского. Все гораздо шире. Когда читаешь эссе Фрейда о Леонардо да Винчи, тоже не замечаешь выстраивания связи творчества гения с темой его гомосексуальности: в произведениях Леонардо Фрейд видел нечто великое, необъяснимое, иррациональное. Кстати, сам Зигмунд Фрейд часто идентифицировал себя с да Винчи. Дело в том, что Фрейд, которого лично я сравниваю с Шерлоком Холмсом, пытался расшифровать  загадки. Поэтому он, толкователь тайн, во многом ошибался, блуждал, иногда делал странные выводы… И я не пыталась написать житие Святого Зигмунда.

– Чем Вас привлекло учение Зигмунда Фрейда?

– Вы знаете, я уже в детстве как бы «купалась в море психоанализа», потому что моя мать была одним из пионеров-первопроходцев психоанализа во Франции. Тем не менее, я получила филологическое образование, изучала литературу, собиралась стать литературным критиком, писать книги и романы.

– Вы изучали французскую литературу?

– Мировую. Я училась у Жиля Делёза, была очень крепко связана с Луи Альтюссером, посещала семинары Ролана Барта. В 1970-е годы в этой научной сфере наблюдалось сильное кипение. Именно в такой атмосфере я познакомилась с трудами Жака Лакана (самого крупного французского психоаналитика), которые опять же вышли в 1968 году. Его называли «французским Фрейдом». Позднее я подружилась с Жаком Деррида. Даже написала совместно с ним книгу. И вот тогда-то я и заинтересовалась Фрейдом.

– В парижских событиях 1968 года Вы принимали участие?

– О, да! Я участвовала в захвате Сорбонны. Мне тогда было 24 года, я изучала изящную словесность и писала диссертацию. Программа преподавателей филологических дисциплин тех времен была полной катастрофой: она заканчивалась где-то на творчестве поэта Малларме, а XX век вообще не затрагивала. Я всегда считала, что историю литературы нужно преподавать иначе. Будучи одной из лучших студенток, я поддержала инициативу отставки преподавателей-«мандаринов». И в 1968 году мы сами проводили экзамены.

– В чем главное отличие Вашей книги от сотен, даже тысяч других, написанных про основателя психоанализа?

– Подробная биография Фрейда не писалась уже четверть века. Последний, кто этим занимался, – крупный американский историк Питер Гай. Кстати, его книга была издана в России. Она очень хороша. Но я хотела внести нечто новое и создала первую французскую биографию основателя психоанализа. Жизнеописания Фрейда в основном писались англоязычными авторами, представителями американской школы. Во Франции не было серьезной традиции изучения психоанализа. И наверно, на этой «площадке» я в своей стране одна. В какой-то момент я решила, что нужно вернуться к Фрейду через исторический контекст. Тем более что архивы, которые находятся в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне, – сейчас открыты.

В итоге в моей книге отражена и частная жизнь Фрейда, и феномен различия, которое он проводил между рациональным и иррациональным, и аспекты еврейскости Фрейда – его изгнание, эмиграция, а также его отношения с женщинами. Раньше эта тема так подробно не изучалась.

– Каково отношение Зигмунда Фрейда к русской культуре? Имел ли он какие-то связи с ее представителями? Читал ли наших гениев?

– Фрейд был приверженцем классической литературы как таковой. И Толстого, и Достоевского, и Чехова он читал. Но Достоевский его интересовал больше других русских писателей. Он читал его произведения на немецком языке. В первую очередь Фрейда привлекали романы XIX века. Но героем всего психоаналитического движения в Европе считается Гёте. Особенно его ценили венские психоаналитики. В каком-то смысле Гёте был учителем Фрейда. Образы Фауста и Мефистофеля занимают очень большое место в его творчестве. Но сильнее всего в европейской культуре он ценил греческие трагедии. И Шекспира. Это были его главные преференции. Библиотека Фрейда состояла из 5000 томов. Ему нравились великие писатели. Он обожал «Дон-Кихота». Обожал всю испанскую литературу. Ученики Фрейда тоже были людьми высокой классической культуры.

– В Вашей объемной книге – огромное количество имен, фактов, ссылок на упомянутую литературу. Даже список пациентов есть. Сколько же времени Вы собирали эту книгу? Наверно, не один год?

– Пятнадцать месяцев. Но главное, что я двадцать пять лет перед написанием книги преподавала. Для меня самым важным было не потонуть в очень больших архивах. Правда, теперь, благодаря Интернету, можно гораздо быстрее выбрать те архивные материалы, с которыми хочешь ознакомиться. Это сильно помогло.

– В России пользуются большой популярностью романы Ваших соотечественников и современников – Мишеля Уэльбека и Фредерика Бегбедера. Как обстоит дело с их творчеством во Франции? В каком-то смысле в своих произведениях Мишель Уэльбек упрекает то поколение, что делало революцию в 1968 году. Как Вы относитесь к творчеству этих авторов и других современных французских писателей?

– Я совсем не люблю Уэльбека. Два первых его романа очень хороши. Но для меня он – не самый великий писатель. Уэльбек, скорее, – литературное явление.

– Кого, в таком случае, Вы бы могли порекомендовать?

– Патрика Модиано. Это – мой любимый автор.

– Его в России тоже очень чтут. Франсуаза Саган?

– Она писала симпатично, но не более того. Из относительно современных я бы еще назвала Жоржа Перека, Клода Симона, Маргерит Дюрас – вот ее я очень люблю. Я обожаю автобиографический роман Сартра «Слова», очень нравится его же «Тошнота». Люблю Луи Арагона, два его романа «Страстная неделя» и «Орельен». Также люблю его поэзию. И, конечно, обожаю американскую литературу, Филиппа Рота. Это – великий писатель. Но звания нобелевского лауреата он не получит.

– Почему?

– Ну, понимаете, ему слишком хочется этого.

– А в Нобелевском комитете таких не любят?

– Им не нравится, когда кто-то дает понять, что ему хочется стать лауреатом. Многие великие американские писатели не получили Нобелевскую премию. Но то, что они ее дали Бобу Дилану, кантри-певцу, это – забавный выбор. Лично мне он нравится, но Дилан сам удивился своему лауреатству. У Нобелевского комитета свои необычные подходы к выбору. Но, как правило, они не ошибаются. То есть 80% лауреатов получили свою премию заслуженно. Хотя были и промахи. Но Патрик Модиано – это отличный выбор.

Беседовал Владимир Гуга

Источник: Журнал «ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ. Навигатор в мире книг», № 2, 2018

http://chitaem-vmeste.ru/interviews/elizabet-rudinesko-ya-sravnivayu-frejda-s-sherlokom-holmsom/

 

ждите...
ждите...